— Ну, ты его и так осуществил. Документы на развод подписаны, — кокетничала Вера. — Помнится, в планах ещё была чашечка кофе. От неё я тоже не откажусь.

Вестлинг улыбнулся, но сдержался напомнить, что там ещё были перспективы, нарисованные Лёшей. Всё же он был чертовски умён и трогательно галантен.

— Ты бесподобна, — коснулся он её руки, поднял к губам. Коснулся поцелуем запястья. — Я позволил себе заказать ужин. Ты не против?

М-м-м… казнь не отменена, она отложена.

И зря Вера подумала, что его не хочет: от лёгкого касания губ по телу пошла горячая волна.

Она в надёжных руках. О ней позаботятся. Не умеет — научат, не хочет — заставят. Заставят почувствовать себя желанной, заставят стонать и просить «ещё». Отымеют качественно и с душой.

Разве не за тем ты здесь, Вера Сергеевна? Расслабься и получи удовольствие.

Пахнущий свежестью и чистотой номер. Большая гостиная. Потрясающий вид.

Жаль, что к нему прилагалось чувство, что её загнали в угол. Но это ведь только её тараканы. Вестлинг безупречен.

— Мы спустимся в ресторан или ужин принесут сюда? — спросила Вера, оставшись в сапогах и платье.

— Как пожелает моя женщина, — повесив в шкаф пальто, смотрел неё Ян как кот на сметану.

— Удиви меня, — улыбнулась она.

И уже через пять секунд, Вестлинг разговаривал с рестораном:

— Да, будьте добры в номер, — он положил трубку и подал Вере руку. — Не буду заставлять тебя чувствовать себя неловко в общем зале. Шампанское?

Повторить водку с мартини Вера не решилась. Вестлинг всё равно не поймёт. А та порция, что она проглотила залпом, уходя из клуба, ещё вполне себе бодрила.

Если Вере хотелось очаровать мужчину, но точно не пьяной икотой, хотя она подумала не без сарказма: «Может, удивить его неприступностью?»

— Для аппетита, — всё же заставил её согласиться коварный Вестлинг: он не забыл, что прошлый раз в ресторане, она сжевала лишь листик салата.

И сейчас, пока открывал бутылку и наполнял бокалы, Вера думала: а почему у неё второй раз в жизни пропал аппетит? Первый раз она, вечно что-то жующая, не смогла засунуть в рот ни кусочка на своей собственной свадьбе. Ничего. Ни крошки до того, как их расписали, ни крошки — после. Сидела рядом с Измайловым, ковыряясь в тарелке, и думала только о том, чтобы ни о чём не думать.

Не думать о предстоящей брачной ночи.

О том, что чужие руки, покрытые рыжими волосами, снимут с неё трусы.

О том, что Марк больше не будет первым, неслучайным, единственным — останется просто первым.  

Не думать. Ни о чём. И о Марке особенно. Больше. Никогда…

— Всё в порядке? — Вестлинг протянул бокал шампанского и с тревогой смотрел на слёзы в её глазах.    

— Да. Да, — часто закивала Вера, взяв бокал и улыбнулась.

Там в ресторане она смотрела на руки Вестлинга, покрытые светлыми волосами, и думала о том же…

— Ян, — Вера набрала воздуха в грудь. — Я…

— Если ты захочешь уйти — я не буду тебя держать, — словно прочитал он её мысли. А, может, её выдал дрогнувший в руке бокал. Или испуганный затравленный вздох.

 Но его обещание прозвучало точно так, как его вопрос в клубе: да — и это будет лучшая ночь в твоей жизни, нет — и я оставлю свои притязания навсегда.

— А если я уже хочу уйти? — отставила Вера бокал, испугавшись, что уронит.

Вестлинг грустно улыбнулся:

— Это не игра в кошки-мышки. Ты не убегаешь, я не догоняю.

Я не сватаюсь, ты не девица на выданье, — продолжила за него Вера. — Мы просто сделаем друг другу хорошо, как взрослые люди, и всё.

Но Вестлинг её удивил:

— Конечно, я тебя отпущу, — вздохнул он с сожалением. — Но ты не хочешь уйти. Ты — сомневаешься.

— Ты всегда всё знаешь? — улыбнулась Вера. 

— Нет, — Вестлинг сел на подлокотник кресла, словно уже предоставляя ей свободу выбора и пространство. — Я же обычный человек.

— Ты адвокат, — словно воспользовавшись его предложением, Вера пошла по гостиной, осматриваясь по сторонам. — Ты не умеешь проигрывать.

— Это другое. Это работа. А в жизни я так же, как и все, сомневаюсь. Так же, как и все, оказалось, способен безрассудно влюбиться. Как и все, переживаю достаточно ли для неё хорош.

Он подлил себе ещё шампанского. Посмотрел на Верин полупустой бокал и тоже добавил в него искрящийся пузырьками напиток. Зря: после крепкого коктейля, похоже, наступил эффект, как после прививки — алкоголь не брал. Как бы ни хотелось Вере сейчас потерять контроль — не теряла.

И чёртов Вестлинг был прав: она сомневалась.

Одного он не знал: сейчас она сомневалась во всём.

— Могу я спросить?

— О чём угодно, — развёл руками Ян.

Он практически признался ей в своих чувствах и казался сейчас таким уязвимым. Но Вера не хотела его чувств, она почти сожалела, что он признался. Была ли это продуманная искренность или неподдельная, говорил он правду или решил играть свою роль влюблённого печального Пьеро до конца — Вера не могла бы ответить. Ничего сейчас она не хотела больше, чем простоты. Простых вопросов. Несложных ответов. И душевной обнажёнке предпочла бы обычную.

— Ты сказал, что я должны была поехать с тобой с приёма у губернатора, — рванула она подальше от опасной темы чувств. — Таков был план той стороны, что попросила тебя помочь. Кто тебя попросил? Зачем?

— Это очень трудные вопросы, — вздохнул Вестлинг, всё это время не сводивший с неё глаз. — Не сложные, а именно трудные. Трудно не называть имён. Трудно соблюсти нейтралитет. Трудно не затронуть тему, что мне сейчас не хотелось бы поднимать. Но я ждал, что ты спросишь, поэтому подготовился. Правда надеялся, что всё это прозвучит чуть позже. Но уже неважно.

— Это в минус к моему коварству. Если бы я оказалась здесь не ради тебя, а ради ответов, но наверняка выбрала бы более располагающий момент, — прекрасно поняла Вера на какое «позже» он намекает. И, можно сказать, ответила искренностью на искренность.

— Это мне и нравится в тебе больше всего. Прямота, — улыбнулся Вестлинг. Задумчиво посмотрел на пузырьки в бокале. Сделал глоток. И потом только снова посмотрел на Веру. — Твой отец оставил тебе баснословное состояние. И я здесь для того, чтобы уладить связанные с этим юридические вопросы.

Вера потрясла головой, думая, что ослышалась.

— Мой отец?! Мне было пять лет, когда он умер.

— Да. А когда тебе было два года он купил свой первый пакет акций, практически за бесценок, вложив деньги в малоизвестную компанию. Название её тебе ни о чём не скажет, но для сравнения это, как если бы тридцать лет назад он вложил деньги в Applе. Сейчас эти акции имеют примерно такую же доходность.

Хотелось глупо хихикнуть, но Вера сдержалась.

— Это похоже на плохую шутку.

— О, да, — улыбнулся Вестлинг. — А представь, как это и выглядело для человека, который ради этих вложений и казино решил убрать твоего отца и осуществил свой план. Когда в документах на компанию, где он числился совладельцем, все активы оказались оформлены на пятилетнего ребёнка, а он не имел права ничего ни продать, ни купить, ни переписать на себя — только использовать. Управлять. Тридцать лет смотреть как пухнут акции, как растёт твой трастовый фонд, не имея возможности ничего с этим сделать.

— Ты знаешь кто этот человек?

— Конечно.

— А я?

— Возможно. Но сейчас я хотел бы поговорить о твоём отце.

— Значит, отец открыл на мои имя трастовый фонд?..

Вестлинг кивнул.

— В то время, когда здесь никто и слыхом о них не слыхивал. Твой отец был не просто умным и финансово подкованным человеком, он был гением. Ведь он защитил не только свои деньги, оставив их дочери. Он защитил твою жизнь. Потому что в случае твоей смерти никто не получил бы ничего.

И всё же она глупо хихикнула.

Дяденька, вот ты мне сейчас всякую херню говорите, а я не настоящий сварщик, вспомнился Вере дурацкий анекдот про мальчика в каске. Она не знала, что сказать.